Купить старинную икону в подарок
1.А это можно?
«Ищу старинную икону в подарок!» - лучшее, что может услышать антиквар в телефонной трубке.
На этих словах, раздающихся время от времени, и стоит вся торговля священным искусством.
Сила их воздействия аналогична крику «Фонтан на горизонте!», в мгновение ока пробуждавшему китобоев из романа «Моби Дик» от многодневной апатии. «Икона в подарок» - кульминация деятельности антиквара-иконщика, ветер, раздувающий паруса коммерции. Но сами покупатели не всегда это знают.
Зашедшие в поисках подарка в иконный магазин, они часто бывают подавлены окружающим блеском и задают благоговейный вопрос:
- У вас, наверное, только коллекционеры покупают...?
Приосанившийся консультант даёт разъяснения: да, дескать, вот с утра Глазунов забегал, после обеда Лепс заскакивал, а вечером представители коллекции Патриарха заедут...
Но увы, этот важничающий торговец сильно идеализирует ситуацию.
Коллекционеры почти никогда не покупают вещи с полок антикварных магазинов. Мир коллекционеров – большая деревня, где все друг с другом связаны и раритетные иконы реализуются по цепочке дилеров очень быстро, без «засветки». А «пальба в белый свет» - открытая затяжная продажа икон с комиссии – скорее подобна радиообращению к инопланетянам, отправленному наобум. И эти «инопланетяне» - дарители икон, следовательно девять десятых выставленных на продажу старинных икон – «подарочные».
Покупатель, задающий второй типичный вопрос:
- А дарить икону... это вообще можно?
...очевидно, даже и не знает такого словосочетания: «подарочная икона».
Оно и понятно: выражение это новоязовское, возникшее недавно, в эпоху «рыночных отношений». Даже закономерно, если кому-то оно покажется... пошловатым. Ведь понятие подарка носит для нас абсолютно светский характер. Иконы, даже в представлении атеиста ассоциирующиеся с символами чего-то вечного и надмирного, опрощаются, будучи низведёнными до «подарочных», как бы встают на службу мелочных земных страстей. Покупатели, сомневающиеся в легитимности подобных подарков, интуитивно чувствуют это.
Поэтому сразу оговоримся: мы используем данное выражение строго как стилистический термин. Понятие «подарочности» отражает для нас вовсе не содержательную, а формальную сторону иконы, те её внешние признаки, что соответствуют определённому «этикету», сложившемуся в данном секторе потребительской культуры.
Итак: старинные иконы для подарка - есть, и не только у нас, в любой специализированной галерее это основной ассортимент! Но всё же - насколько лоялен подобный подарок в свете канонического восприятия иконы и как сделать его наиболее уместным для конкретного случая?
2.Как они делали это
Иконная торговля – дело специфическое. Из-за нерасторжимого соединения божественного и корыстного мотивов оно отдаёт известной двойственностью. Частный вопрос: этично ли покупать старинную икону для подарка? – вытекает из общего вопроса: этично ли вообще участвовать в иконной купле-продаже?
По счастью, иконопись – явление традиции, и это спасает торговцев от погружения в пучины дискуссий. Препоручим ответ самой традиции! А она отвечает утвердительно. Создатели и потребители икон с давних пор торговали ими. Мало того, записывали или процарапывали суммы сделок на оборотах иконных досок. Мы потихоньку собираем эти свидетельства и, возможно, когда-нибудь получим исходный прейскурант на старинные иконы. А пока что приведём лишь три подобных записи.
Одна сделана на обороте небольшой паломнической иконки 19 века «Явление св. Дорофею иконы Югской Богоматери». Указывается: «1858 года 4 мая был Сергей Васильевич в Югском монастыре, оная пустынь общежительная от Рыбинска 17 вёрст по Мологской дороге». А ниже ещё одна строчка – на первый взгляд, нечитаемая абракадабра.
Для тех, кто не догадался, подскажем: надпись выполнена зеркально, и это наивно зашифрованное послание добавляет: «Заплачено 30 копеек серебром». Как видим, с одной стороны, владельцу иконы (очевидно, трепетно верующему паломнику) вовсе не претила сама идея бухгалтерской пометы на святом образе; однако выраженная не-сакральность всё-таки заставила разместить её внеположно традиционной ориентации правое/левое, тем самым «убрав» её за рамки благочестивого контекста иконы.
Этот человек, будучи покупателем иконы, ещё смущался, проставляя на святом образе денежную цифру; но без всякого стеснения действовали профессионалы-иконщики, для которых оборот иконы был привычным местом для фиксации расчётов. Эти цифры не писались, а процарапывались, чтобы остаться заметными, поскольку оборот доски традиционно тонировался по завершении работ. Можно набрать десятки и сотни примеров таких помет. Приведём для примера только два, из нашей галереи. На образе Николы Оплечного холуйских писем 19 века читаем: «Село Заозерное. Александре Ивановне на Волхонскую улицу. Миколу, ризу починить, венец сделать и киот. 3 руб.»
А вот процарапанная надпись на обороте иконы «Спас Оплечный»: «Прасковье Степановой. Главнова Спасителя. С одной ручкой. Приписной Архангел Михаил. Краску на восковой цвет, венец по золоту, одежду чёрную. 4 рубля 50 копеек ассигнациями.»
Приведённые примеры - показатель того, что ответы на наши вопросы мы порой можем не изобретать, а просто прочесть на оборотах иконных досок. Итак, современники древних икон хотя скромно, но спокойно относились к факту их купли-продажи, а как же обстояло дело с дарением? Дарились ли старые иконы? Что, кому и по какому случаю было принято преподносить? Сведения об этом мы также можем почерпнуть из древних владельческих помет.
Дарственных записей на оборотах икон сохранилось довольно много. Датировки дарственных могут быть моложе самой иконы на век. Иногда это целая семейная летопись в несколько рук – от выгоревших «орешковых» чернил скорописи 18 века до гимназического почерка предреволюционных лет. Подобные надписи невероятно интересно отыскивать. Особенно, если они обнаруживаются под ветхой тканной «сорочкой», закрывавшей оборот иконы последний век-полтора.
Икона середины 18 века «Утоли моя печали» оказалась надписанной (сюрприз для антиквара!): «Сим образом благословляю Наташу 1825 года августа 25 дня бабушка К(нягиня) Наталья Трубецкая». Для нас в данном случае важна не историческая персона, оказавшаяся владелицей иконы (это отдельная история), но сам пример записи, характерной для наиболее распространённого типа светских дарственных посвящений: «родового».
Естественно, что большинство икон-подарков 18-19 веков это благословения родителей детям. В обычных семьях именно икона являлась символом родительской любви и носителем доброго напутствия. Об этом свидетельствует множество надписей. Некоторые из них наивны, корявы, трогательно полуграмотны, другие - пространны, витиеваты, велеречивы.
Вот маленькая иконка Корсунской Богоматери конца 19 – начала 20 веков. Судя по надписи – освящённая на Афонском Андреевском подворье. Внизу значится: «Благословение от матери дорогому сыну Паве. 1915 год.» Иконка маленькая, в ладонь – путевая. Можно только гадать, куда отправлялся Пава – на новое место службы или на фронты Первой мировой.
Вот икона «Богоматерь Знамение» середины 19 века. На обороте чернильный текст: «Благословение... Варвару Павлову... Родителями в день рождения 28 ноября 1850 года». А выше – следы надписи, выполненной другим почерком и впоследствии стёртой. Кажется, начинается она словами «Венец по золоту...». Вероятно, она техническая, относившаяся к описанию заказа иконы, и была стёрта владельцами образа – чтобы не мешалась с дарственной, своим соседством не снижала её торжественности.
А вот пространная надпись, оставленная «в знак всеусерднейшего родительского благословения» родителями – сельским дьячком с женой – взрослому сыну, штаб-лекарю Императорского уланского полка. Надпись 1841 года, а сама икона Корсунской старше, конца 18 века. Видимо – семейная святыня, заступничеству которой препоручили своего выдающегося сына гордые им пожилые родители.
«Сею иконою благословляем сына нашего Владимира навеки нерушимо. Александр и Пелагея Медведевы» - каллиграфическая надпись на образе конца 19 века «Господь Вседержитель».
А такой автограф оставила мать на выставленной в нашей галерее уральской иконе начала 19 века «Покров», предназначенной дочери: «Спаси, Божья Матерь, и сохрани. Благословляю дочь мою Мусю на добрый путь. Я молю Божью Матерь взять её под свой покров. (Месяца)...1922 года 12-го дня. Мать Антонина...»
Краткая карандашная, как бы дрожащая надпись «Дарю на память моему внуку... 1 декабря 1919г.» (на иконе конца 19 века «Господь Вседержитель») или более обширное, педантичное сообщение: «В благословение внуку Дмитрию Полторацкому. Родился 1831 года генваря 1 числа в Париже. Крещён 11(23) генваря иереем Российского посольства Лавровым, который был и его восприемником с Катериною Петровною Киндяковой» (на иконе первой половины 19 века с образами двух святителей - неизвестным и Димитрием Ростовским) – примеры благословения дедами внуков, тоже распространённые.
Нередки и случаи дарения икон непрямыми родственниками. Образами благословляли невесток, двоюродных братьев, племянников... Покажем для примера вот такую маленькую иконку св. Митрофания Воронежского 1850-х годов с краткой пометкой: «Благословение дядиньки мне».
Приведённые надписи не дают привязок к событиям жизни тех, кому дарились иконы. Но иногда в дарственных содержатся и указания на обстоятельства дарения. Это надписи, назовём так, «событийного» типа. «Благословение отца Марии в память войны 1915 года» - лаконично сообщает оборот маленькой дорожной иконки Богоматери «Утоли моя печали», грубые осыпи живописи которой, в свете суровой надписи, напоминают шрамы войны.
Но в основном «событийные» иконы-подарки приурочены к радостным дням жизни их владельцев – дням Ангела или бракосочетания. Они не всегда подносились родственниками. Посмотрим на такие памятки: «В день ангела 1 марта 1867 года. В.Д.Н. В знак признательности Михаилу Ас. И Евдокии Пав. Хохряковым.» («Архангел Михаил и св. Евдокия», середина 19 века); «1852 года принят сей образ в благословение от князя Александра Борисовича Голицына Михаилу Шувалову на бракосочетание» («Св. Сергий Радонежский», середина 19 века), «Благословение Александра Ивановича 1852 года января 7 числа. Венчались с Фелицатой Васильевной» («Господь Вседержитель», 1840-50-е годы).
Наконец, рассмотрим наиболее интересную для нас, третью разновидность дарственных. Назовём их «персональные». Это надписи, сообщающие о дарении друзьям, коллегам, подчинённым или, напротив, вышестоящему начальству. Они самые разнообразные по содержанию и встречаются реже всего.
На иконе начала 20в. «Св. Матрона Солунская» читаем: "Дорогой Матреше на добрую память от Александры и Надежды Типольт, 13/26 января 1919 года." - подарок подруге от наследниц баронского рода, сделанный в тревожные годы Гражданской войны. Или ещё одно дружеское послание: «В память 35-летней дружбы от В.В. Протасова глубокоуважаемой А.П. Ивашкиной, 5 февраля 1901 года» (образ св. Агафьи, начало 20 в.) - памятник возвышенной привязанности мужчины и женщины, видимо, и по прошествии 35 лет продолжавших называть друг друга на «вы». А вот трогательное свидетельство на серебряной табличке, укреплённой с лицевой стороны иконы-складня начала 20 в. «Богоматерь Казанская»: «Сия икона поднесена в знак душевной благодарности сестре милосердия Елисаветинской детской больницы Татиане Яковлевне Ефимовой от художника Ивана Попова за усердный уход за дочерью его малюткой Тамарой 1917 г. 22 января»
На иконе начала 20в. «Св. Матрона Солунская» читаем: "Дорогой Матреше на добрую память от Александры и Надежды Типольт, 13/26 января 1919 года." - подарок подруге от наследниц баронского рода, сделанный в тревожные годы Гражданской войны. Или ещё одно дружеское послание: «В память 35-летней дружбы от В.В. Протасова глубокоуважаемой А.П. Ивашкиной, 5 февраля 1901 года» (образ св. Агафьи, начало 20 в.) - памятник возвышенной привязанности мужчины и женщины, видимо, и по прошествии 35 лет продолжавших называть друг друга на «вы». А вот трогательное свидетельство на серебряной табличке, укреплённой с лицевой стороны иконы-складня начала 20 в. «Богоматерь Казанская»: «Сия икона поднесена в знак душевной благодарности сестре милосердия Елисаветинской детской больницы Татиане Яковлевне Ефимовой от художника Ивана Попова за усердный уход за дочерью его малюткой Тамарой 1917 г. 22 января»
Таковы примеры дарения икон по дружбе или симпатии. Но есть подношения и более официального формата, сделанные в рамках социальных или профессиональных связей. Нередко икона являлась предметом коллективного дара заслуженному педагогу, учёному, медику, священнику, военачальнику... В этих случаях посвящения также, как на последнем примере, гравировались на отдельной табличке, укреплённой с тыльной или, что реже, с лицевой стороны – как на иконе-складне «Преображение и избранные святые»: «Командиру батареи Полковнику Кирилову от нижних чинов3-й батареи 35-й Арт.бригады. Ростов 1877- 1895 Рязань».
Иконы, преподносимые «низшими» - «высшему», как правило, довольно фешенебельны – подобные показанному складню в серебре или этому именному образу святых Пелагии и Стефана на сусальном золоте: "На добрую память дорогому и незабвенному начальнику от нижних чинов управления и конвойной команды. Галичь, 1901 года".
А вот иконка, дарёная, вероятно, тоже по «профессиональной» линии, но равным – равному: недорогой образ св. Александра Невского типографской печати с памяткой: «Подарена ревизором движения Московской Курской железной дороги на память Александру Матвеевичу Боришину, октября 15 дня, город Орёл».
Удавалось нам проследить и иконы, поступившие от «высших»- «низшим». Ведь начальство тоже иногда одаривало образами особо отличившихся подчинённых к их юбилеям и торжествам. Подобный случай отражен в надписи на обороте иконы 19 века «Семь спящих отроков Эфесских»: «1867 года сентября 20 дня пожаловал мне Василий Иванович, Ивану Семёновичу Костюшину». Умолчание фамилии Василия Ивановича подчёркивает почтительность интонации, как и слово «пожаловал» (вместо традиционного «благословил»). Любопытно также, что здесь мы видим не привычную икону-именник с образом тезоименитого одариваемому святого, а сцену, ассоциировавшуюся с покровительством детям. Так и представляется многодетный чиновник, облагодетельствованный столоночальником, выбравшим для подарка наиболее подходящий случаю сюжет.
3.Что же подходит случаю?
Как-то раз, в конце 90-х, автор этой статьи оказался свидетелем посещения магазина старых икон весьма осанистым покупателем. Его сопровождали двое, один в очках, другой в рясе.
- Учёный - по подлинности, - пояснял клиент, - а батюшка – по святости проконсультирует!
Сопровождающие явно были не в своей тарелке, нервно оглядывались на охрану клиента, оставшуюся при входе... Было ощущение, что их выхватили по пути сюда из первых попавшихся НИИ и церкви.
Покупатель мрачно сообщил продавцу:
- Нужна икона в подарок человеку... в столовую!
- Как... в столовую?
-Обычно! У человека столовая в доме. 150 квадратов. Нужно, чтобы икона и по размеру подходила, и в тему была.
- Есть!, - не растерялся продавец и указал на икону «Тайная вечеря», - вот Христос за трапезой с апостолами, а внизу – Иуда с серебряниками... А вот – «Троица»: Авраам накрыл стол для трёх ангелов и режет им тельца...
«Консультанты», робея, хвалили все иконы подряд. Но покупатель оставался мрачен:
- А нельзя что-нибудь без иуд, без крови... люди за столом сидят всё-таки.
Продавец, исчерпав фантазию, приуныл. Вдруг сам клиент пришёл ему на помощь:
- А может, этого? – он указал на большой образ св. целителя Пантелеймона с ковчежцем и ложечкой для лекарств в руке. И принял решение:
- Давай этого. В тему... С ложкой!
...Увы, далеко не каждый посетитель антикварной лавки так чётко знает, что именно ищет. Как правило, ждут совета продавца. Действительно, поиск старинной иконы в подарок – не совсем рядовая ситуация. Что же берут чаще всего?
Судя по рассмотренным выше дарственным надписям на оборотах икон и их сюжетам, в старину люди, как правило, преподносили близкому родственнику изображение тезоименитого святого-покровителя (где-то в половине случаев имя на дарственной совпадает с именем святого на иконе).
В наши дни, однако, подарочные иконы чаще подыскивают в ситуациях, отражённых не «родственными» записями, а теми, что мы назвали «персональными».
Дарят партнёрам по бизнесу, влиятельным коллегам, старшим сослуживцам, как правило - обеспеченным людям, не имеющим материальных нужд. Дарение дорогой старинной иконы, соединяющей высокую символическую и одновременно денежную ценность, как бы подчёркивает ту степень совершенства материальной стороны жизни адресата, при которой приумножать остаётся только трансцендентное.
Неудивительно, что сегодня люди разыскивают икону для близких намного реже, чем для «дальних». Авторы дарственных на старинных иконах выросли в православной культурной среде и для них было привычным с младенчества выражать самые задушевные чувства через святые образы. Напротив, современные люди – воспитанники атеистического общества, и даже будучи верующими, не могут всецело препоручить свои чувства вещественным символом веры. Православная культура для большинства из нас носит внешний, умозрительный и официальный характер – что влияет и на выбор тех ситуаций, в которых старинная икона кажется наиболее предпочтительным подарком.
Так что характер адресатов подарочных икон сегодня иной. Это несколько размывает ассортимент избираемых для подарка сюжетов. Но самыми востребованными по-прежнему остаются именные.
«Св. Пантелеймон Целитель», Афон, 19в. Образ св. Пантелеймона – в принципе неплохой вариант подарочной иконы, однако следует помнить, что тема целителей в иконописи сама по себе специфична и желательно сперва заручиться уверенностью в том, что эта специфика востребована будущим владельцем
4. Трифиллий, Дула и Варахасий
Как правило, когда приходят за подарком, продавец первым делом старается выяснить имя одаряемого и предложить икону соответствующего святого.
Но, поскольку характер наречений в императорской России несколько отличался от советских, сетка ассортимента смещена относительно спроса. В итоге одних сюжетов оказывается слишком много, а других – маловато.
«Св. Екатерина». Владимирские сёла, конец 19в. Идеальный пример старинной именной подарочной иконы. Нечасто встречавшийся в старой иконописи образ, а имя одно из актуальнейших. Единоличное изображение в рост. Полусветская живопись с элементами традиции. Золото.
Иконы, преподносимые «низшими» - «высшему», как правило, довольно фешенебельны – подобные показанному складню в серебре или этому именному образу святых Пелагии и Стефана на сусальном золоте: "На добрую память дорогому и незабвенному начальнику от нижних чинов управления и конвойной команды. Галичь, 1901 года".
А вот иконка, дарёная, вероятно, тоже по «профессиональной» линии, но равным – равному: недорогой образ св. Александра Невского типографской печати с памяткой: «Подарена ревизором движения Московской Курской железной дороги на память Александру Матвеевичу Боришину, октября 15 дня, город Орёл».
Удавалось нам проследить и иконы, поступившие от «высших»- «низшим». Ведь начальство тоже иногда одаривало образами особо отличившихся подчинённых к их юбилеям и торжествам. Подобный случай отражен в надписи на обороте иконы 19 века «Семь спящих отроков Эфесских»: «1867 года сентября 20 дня пожаловал мне Василий Иванович, Ивану Семёновичу Костюшину». Умолчание фамилии Василия Ивановича подчёркивает почтительность интонации, как и слово «пожаловал» (вместо традиционного «благословил»). Любопытно также, что здесь мы видим не привычную икону-именник с образом тезоименитого одариваемому святого, а сцену, ассоциировавшуюся с покровительством детям. Так и представляется многодетный чиновник, облагодетельствованный столоночальником, выбравшим для подарка наиболее подходящий случаю сюжет.
3.Что же подходит случаю?
Как-то раз, в конце 90-х, автор этой статьи оказался свидетелем посещения магазина старых икон весьма осанистым покупателем. Его сопровождали двое, один в очках, другой в рясе.
- Учёный - по подлинности, - пояснял клиент, - а батюшка – по святости проконсультирует!
Сопровождающие явно были не в своей тарелке, нервно оглядывались на охрану клиента, оставшуюся при входе... Было ощущение, что их выхватили по пути сюда из первых попавшихся НИИ и церкви.
Покупатель мрачно сообщил продавцу:
- Нужна икона в подарок человеку... в столовую!
- Как... в столовую?
-Обычно! У человека столовая в доме. 150 квадратов. Нужно, чтобы икона и по размеру подходила, и в тему была.
- Есть!, - не растерялся продавец и указал на икону «Тайная вечеря», - вот Христос за трапезой с апостолами, а внизу – Иуда с серебряниками... А вот – «Троица»: Авраам накрыл стол для трёх ангелов и режет им тельца...
«Консультанты», робея, хвалили все иконы подряд. Но покупатель оставался мрачен:
- А нельзя что-нибудь без иуд, без крови... люди за столом сидят всё-таки.
Продавец, исчерпав фантазию, приуныл. Вдруг сам клиент пришёл ему на помощь:
- А может, этого? – он указал на большой образ св. целителя Пантелеймона с ковчежцем и ложечкой для лекарств в руке. И принял решение:
- Давай этого. В тему... С ложкой!
...Увы, далеко не каждый посетитель антикварной лавки так чётко знает, что именно ищет. Как правило, ждут совета продавца. Действительно, поиск старинной иконы в подарок – не совсем рядовая ситуация. Что же берут чаще всего?
Судя по рассмотренным выше дарственным надписям на оборотах икон и их сюжетам, в старину люди, как правило, преподносили близкому родственнику изображение тезоименитого святого-покровителя (где-то в половине случаев имя на дарственной совпадает с именем святого на иконе).
В наши дни, однако, подарочные иконы чаще подыскивают в ситуациях, отражённых не «родственными» записями, а теми, что мы назвали «персональными».
Дарят партнёрам по бизнесу, влиятельным коллегам, старшим сослуживцам, как правило - обеспеченным людям, не имеющим материальных нужд. Дарение дорогой старинной иконы, соединяющей высокую символическую и одновременно денежную ценность, как бы подчёркивает ту степень совершенства материальной стороны жизни адресата, при которой приумножать остаётся только трансцендентное.
Неудивительно, что сегодня люди разыскивают икону для близких намного реже, чем для «дальних». Авторы дарственных на старинных иконах выросли в православной культурной среде и для них было привычным с младенчества выражать самые задушевные чувства через святые образы. Напротив, современные люди – воспитанники атеистического общества, и даже будучи верующими, не могут всецело препоручить свои чувства вещественным символом веры. Православная культура для большинства из нас носит внешний, умозрительный и официальный характер – что влияет и на выбор тех ситуаций, в которых старинная икона кажется наиболее предпочтительным подарком.
Так что характер адресатов подарочных икон сегодня иной. Это несколько размывает ассортимент избираемых для подарка сюжетов. Но самыми востребованными по-прежнему остаются именные.
«Св. Пантелеймон Целитель», Афон, 19в. Образ св. Пантелеймона – в принципе неплохой вариант подарочной иконы, однако следует помнить, что тема целителей в иконописи сама по себе специфична и желательно сперва заручиться уверенностью в том, что эта специфика востребована будущим владельцем
4. Трифиллий, Дула и Варахасий
Как правило, когда приходят за подарком, продавец первым делом старается выяснить имя одаряемого и предложить икону соответствующего святого.
Но, поскольку характер наречений в императорской России несколько отличался от советских, сетка ассортимента смещена относительно спроса. В итоге одних сюжетов оказывается слишком много, а других – маловато.
«Св. Екатерина». Владимирские сёла, конец 19в. Идеальный пример старинной именной подарочной иконы. Нечасто встречавшийся в старой иконописи образ, а имя одно из актуальнейших. Единоличное изображение в рост. Полусветская живопись с элементами традиции. Золото.
Например, если нужно поздравлять Николая, то шансы продажи какой-то конкретной иконы Николы Чудотворца не очень высоки – этих образов так много, что они моментально образуют длинную «очередь» к покупателю и тому есть где дать волю придирчивости. Ещё утрированнее ситуация с именником для Ивана: имя это хоть и обычное, но не очень частое, а не слишком востребованных образов св. Иоанна Предтечи – хоть отбавляй, так что глаза разбегаются от разнообразия.
«Св. Иоанн Предтеча». Ярославско-Романовские земли, первая треть XIXв. В прошлом – часть трёхиконного Деисусного чина. Иконы Предтечи, относительно Христа и Богоматери из таких разрозненных чинов, пользуются наименьшим спросом, отчего количественно преобладают в продаже.
Совсем другая беда, если кому-то нужен именник для Олега. О выборе тут речи вообще не идёт – у всякого дилера лежит целый список людей, разыскивающих любого Олега, причём цена не интересует... но в природе их нет, так как святой князь Олег Брянский был совершенно непопулярен в старой русской иконописи. Немного больше «повезло» Игорям. Икона св. Игоря Черниговского тоже небывалая редкость, однако нынешние Игори нашли выход: они вполне удовлетворяются... иконой Богоматери Игоревской, тоже редкой, но не настолько, порой всё же встречающейся в реале.
Больше всего «повезло» именам, частым в наши дни и при этом регулярно фигурировавшим в репертуаре древних сюжетов.
Таковы, к примеру, Сергей и Александр. Распространённость образов святых Сергия Радонежского и Александра Невского в царской России была связана не столько с популярностью наречений этими именами, сколько с крупнейшими центрами почитания данных угодников в Москве и Санкт-Петербурге – с Троице-Сергиевой и Александро-Невской лаврами, откуда распространялись по всей России соответствующие образы – не как именные, а как паломнические. Также вполне гармонична ситуация с иконой св. Георгия – его писали не столь часто, чтобы современный рынок оказался «завален» вещами на этот сюжет, но и не столь редко, чтобы не найти несколько подарочных икон на выбор. А имя Георгия и сегодня остаётся довольно распространённым.
«Св. Александр Невский». Масло, латунь, конец XIXв. Его изображения в княжеско-воинских облачениях пошли с 18 века. А в древней традиции – писать его в монашеской схиме. Такие иконы очень интересны и редки. Но спросом они всё равно не пользуются, так как покупатели всегда предпочитают видеть своего святого патрона в образе воина, а не монаха.
Казалось бы, какие проблемы могут возникнуть с поиском именника для Петра, Павла, Константина, Елены? Ведь и первоверховные апостолы, и византийские владыки-утвердители христианства, да и ярославский князь Константин Всеволодович – известные персонажи древних иконописных пантеонов? Увы, всё непросто. Упомянутые святые писались исключительно «соборно»: Пётр с Павлом, Константин с Еленой, ярославский Константин и вовсе в составе ещё четырёх местночтимых князей... А образ, где искомый святой представлен не единолично, уже не является именником!
«Три Святителя – Иоанн, Василий, Григорий». Поволжье, конец XVIIIв.. Очень распространённый сюжет, поскольку у изображённых общий праздник. По той же причине отдельные образы св. Василия или Григория крайне редки. Именно за ними идёт охота, так как покупатели именных икон отказываются мириться с соседством других святых, иногда даже говорят, будто бы те «забирают» у «их» покровителя часть силы.
Это отсеивает с рынка множество старых икон с «соборами святых», представляющих членов семей былых заказчиков. Если нам нужна, например, св. Елена, то мало шансов, что покупатель удовлетворится её образом справа в третьем ряду. «Не в колхозе!» - сразу предупреждают дилеры, ищущие дорогие древние именники для своих клиентов. Даже икона, на которой св. Елена изображена всего лишь вдвоём с каким-нибудь самым наипопулярнейшим святым, например с Николой Чудотворцем, и то непродаваема как именник... «Без мужа!»- отвергнет её заказчик. Только Ангел-хранитель, поставленный в пару, никого не смутит.
«Ангел в середу, Ангел в пяток и Ангел-хранитель». Гуслицы, вторая половина XIXв. Образ Ангела-хранителя – универсальный именник, способный заменить любую отсутствующую икону нужного святого и неизменно пользующийся популярностью.
Чуть легче, когда искомый образ расположен на полях иконы, написанной на чтимый сюжет - например, Владимирской Богоматери.
На Руси часто делали так: писали святого покровителя не единолично в центре доски (подобное появилось сравнительно поздно, при Строгановых в конце 16 века, и до позднего времени практиковалось только в аристократических кругах), а брали копию чудотворной иконы общерусского почитания и помещали фигурку нужного святого на поля. Простирая руки к центральному изображению, святой как бы непрерывно молился за подопечного человека.
Любопытно, что покупатели, отвергая искомый именной образ в составе «собора святых», охотнее соглашаются на покупку иконы, где видят нужного святого среди приписных на полях. Срабатывает тот же эффект, что привлекал древних мастеров: идея трансляции молитвы через тезоименитого святого-посредника самому Христу или Марии вызывает особое благоговение, а другие отдельные приписные святые, изолированные в своих рамках-киотцах, не воспринимаются как конкуренты, в противоположность соседям в слитных группах «соборов».
«Богоматерь Утоли моя печали с приписными святыми». Актуальность их состава неоднородна: св. Ипатий это экзотика, зато св. Евгений (справа внизу) - первое место по востребованности. Образ Евгения подобной композиции – обособленно стоящего в молении Богоматери – купят охотнее, чем просто в составе «собора святых».
Однако, все охотятся в первую очередь за единоличными образами. Кстати, в связи с тем, что они очень быстро «вымываются» с рынка, вакуум заполняется «переименованными» иконами. Имя на образе «Вонифатия» аккуратно подчищают и правят на «Валерия». Так что – хорошая лупа, опыт, а лучше – опытный эксперт вам в помощь. И готовность к тому, что подлинная старая икона святого Александра, Павла или Владимира обойдётся в 5-10 раз дороже, чем аналогичные по параметрам «Трифиллй, Дула или Варахасий».
Да, к слову о последних. На фоне ажиотажа вокруг практически не существующих на рынке древних «Евгениев», «Валериев», «Максимов» и «Игорей» печальна судьба икон с «неблагополучными» именами. Неисчислимые – в силу их народного почитания – образы свв. Харлампиев и Параскев имеют сегодня мало шансов обрести статус личных икон.
«Св. Лонгин Коряжемский». Гуслицы, вторая половина 19 века. Такая икона никогда не будет востребована как именная. Впрочем, она интересна в свете другого, коллекционного, тренда – как образ русского северного святого. Будь это изображение св. Лонгина Сотника, римского мученика I века, коммерческая судьба предмета была бы ещё более туманной.
Впрочем, нынешняя волна наречений младенцев архаическими именами отчасти выравнивает спрос в этой области.
Иконы мученицы Варвары, когда-то очень распространённые на Руси в связи с киевским культом мощей этой святой и абсолютно не востребованные покупателями 90-х годов, сейчас начинают постепенно расходиться. Недавно купили, в качестве именной, икону св. Тимофея-Довмонта – малоизвестного псковского князя. Вырос спрос на образы святой Ефросиньи (она бывает Московская и Суздальская). Ушёл на благословение новорожденного образ св. патриарха Ермогена. Пронёсся заказ на икону св. Тихона Калужского – также на крещение младенца...
В общем, можно по-разному относиться к экзотическому звучанию старых имён, но надо понимать, что наш потомок, наречённый Владимиром, Борисом или Константином, будет вынужден, скорее всего, пользоваться новодельной иконой личного святого, в то время как Демьяна, Лавра или Зосиму осенит покровительством древний, намоленный, «сильный» образ... по весьма умеренной цене.
«Св. Тихон Калужский». Владимирские сёла, конец 19 в. Недавно такие иконы были привлекательны только необычностью композиции со святым, молящимся внутри дерева. Теперь, с растущей модой на ортодоксальные имена, образ Тихона имеет все шансы завоевать место среди подарочных патрональных икон.
5. А если не именную?
Однажды автор данной статьи наблюдал, как доверенные лица пытались подобрать подарок для серьёзного мужчины, как они выразились, «солидной и суровой профессии».
Нужного именника не нашлось, обычные иконы Спаса и Николы тоже не вызвали энтузиазма... Внезапно в глазах красивой девушки-консультанта вспыхнула последняя надежда: покупатели вроде бы заинтересовались иконой «Покров Богоматери» - многофигурной, на сусальном золоте, дорогой...
- Покров – иконография двенадцатого века, изобретённая на Руси, - рассказывала воодушевившаяся сотрудница, - с образом связывали веру в покровительство небесных сил, защиту от злых чар, успех в начинаниях... Известно много народных молитв, обращённых к Покрову...
- Каких же?, - любопытствовали заинтригованные покупатели.
- Покров-покров! Покрой землю снежком, а меня – женишком!, - звонко отчеканила девушка.
Приумолкшие покупатели «иконы для сурового человека» удалились с пустыми руками...
...Действительно, образ Покрова, в народе ассоциировавшийся с помощью в женской семейной доле, был бы не очень подходящим подарком для мужчины.
И как же, в отсутствии именной иконы, определиться с выбором сюжета, сообразного ситуации?
Иногда можно услышать, что, мол, образы мужских персонажей – Христа, Николы, святых-покровителей и воинов, наподобие Георгия – уместны для мужчин, а женские – Богоматери и святых жён – для женщин.
Это не совсем так. Например, икона святых Гурия, Самона и Авива представляет трёх мужчин, двое из которых даже бородаты, а между тем – сюжет что ни на есть женский, от ссор в семье, «аще возненавидит муж жену свою неповинно» (как сообщает древнее «Сказание, каким святым каковыя благодати исцеления от Бога даны»)
"Лечебник". Печатный лист начала XIX века с указанием икон, святых и происходящих от них "помощей". Карманный справочник начинающего дилера и шпаргалка для покупателя.
Напротив, икона Богоматери Казанской – воинская, царственная, государственная святыня – уместный подарок для мужчины даже самой «суровой профессии». Так что прямой закономерности тут нет.
Конечно, икона Христа окажется универсальной в любой ситуации. Если не считать иконы Николы. Странно – как святой, пусть и выдающийся, может потягаться с Богом. Но вот в мнении народа - может. Двое из троих покупателей предпочтут икону Николы Спасу тех же параметров. Любопытно, что по статистике и среди древних икон образ Христа количественно не первый. Большинство – Богородицы. Икона Христа только на втором месте, и то по распространённости с трудом опережает Николу.
Да, Христос взирает из центра Красного угла или иконостаса. Но вмешательство в повседневные дела людей, участие в их бытовых нуждах не свойственно Христу как персонажу народной мифологии. Он – воплощение незыблемого нравственного закона, владыка души человеческой в самом высоком и общем смысле, почти не участвующий во временной жизни, но неусыпно сохраняющий её мистическую основу. Христос встретит душу на Страшном суде, но до этого момента ещё далеко. А пока что живой человек опутан сетью мелочных забот и тревог, неизбежной деятельной суетой. О сиюминутных этих нуждах – детях, здоровье, урожае, скоте – заботятся Богоматерь и святые. Оттого их иконографиям в нашей культуре отведено более заметное место.
Святой Никола – лучший покровитель и помощник, путеводитель, руководитель. Считается, что открытое Евангелие в его руке свойственно иконам повыше качеством, богатым, интеллектуальным. Закрытое Евангелие – на простых народных иконах: Николе не до чтения. Если он в шапке (митре) – это Никола Зимний (вот и подарок тому, кто родился зимой). «Отвратный» Никола отвращает бесов. «Можайский», с мечом и градом – защитник дома. Программы икон Николы с житиём включают множество мелко иллюстрированных сюжетов о том, как святой покровительствует воинам, священникам, путешественникам, торговцам, священнослужителям, детям... Почти каждый род человеческих занятий отражён в сценах Николина жития, что позволяет обосновать дарение этого образа практически любому человеку... А ещё Никола для нас всё-таки немножечко Дед Мороз, и этот отсвет веры в чудо наделяет образ угодника особой, только ему присущей теплотой.
Конечно, икона Христа окажется универсальной в любой ситуации. Если не считать иконы Николы. Странно – как святой, пусть и выдающийся, может потягаться с Богом. Но вот в мнении народа - может. Двое из троих покупателей предпочтут икону Николы Спасу тех же параметров. Любопытно, что по статистике и среди древних икон образ Христа количественно не первый. Большинство – Богородицы. Икона Христа только на втором месте, и то по распространённости с трудом опережает Николу.
Да, Христос взирает из центра Красного угла или иконостаса. Но вмешательство в повседневные дела людей, участие в их бытовых нуждах не свойственно Христу как персонажу народной мифологии. Он – воплощение незыблемого нравственного закона, владыка души человеческой в самом высоком и общем смысле, почти не участвующий во временной жизни, но неусыпно сохраняющий её мистическую основу. Христос встретит душу на Страшном суде, но до этого момента ещё далеко. А пока что живой человек опутан сетью мелочных забот и тревог, неизбежной деятельной суетой. О сиюминутных этих нуждах – детях, здоровье, урожае, скоте – заботятся Богоматерь и святые. Оттого их иконографиям в нашей культуре отведено более заметное место.
Святой Никола – лучший покровитель и помощник, путеводитель, руководитель. Считается, что открытое Евангелие в его руке свойственно иконам повыше качеством, богатым, интеллектуальным. Закрытое Евангелие – на простых народных иконах: Николе не до чтения. Если он в шапке (митре) – это Никола Зимний (вот и подарок тому, кто родился зимой). «Отвратный» Никола отвращает бесов. «Можайский», с мечом и градом – защитник дома. Программы икон Николы с житиём включают множество мелко иллюстрированных сюжетов о том, как святой покровительствует воинам, священникам, путешественникам, торговцам, священнослужителям, детям... Почти каждый род человеческих занятий отражён в сценах Николина жития, что позволяет обосновать дарение этого образа практически любому человеку... А ещё Никола для нас всё-таки немножечко Дед Мороз, и этот отсвет веры в чудо наделяет образ угодника особой, только ему присущей теплотой.
«Св. Николай Чудотворец». Конец 19 в. Сусальное и творёное золото, миниатюрное письмо, яркость и утончённость. Пример образцовой «подарочной иконы».Но всё-таки Христос, Богоматерь, Никола – универсальные персоны, а в подарке хочется видеть некоторую притёртость к индивидуальности конкретного человека. Может быть, если он связан с авиацией, подойдёт уже не просто икона Богоматери, а образ «Благодатное Небо»? Коневоду понравятся «Флор и Лавр» с лошадьми, пчеловоду – «Зосима и Савватий Соловецкие» с ульями. Охотника порадует образ св. Трифона с ловчим соколом. В выборе подарка человеку военной профессии – вообще раздолье: это и упомянутая Казанская, и Георгий, и архангел Михаил на коне – Грозный воевода. Неожиданный эффект может возыметь образ святого - основателя монастыря, в ареале которого находится загородный дом одариваемого: если иконы основоположников дальних обителей, затерянных в северных чащобах, ещё не оценены нынешним рынком, то образы святых Пафнутия Боровского или Саввы Звенигородского растут в цене пропорционально разрастанию богатых коттеджных посёлков вокруг данных монастырей. А ведь есть ещё женская тема: Богоматерь, святые жёны с Параскевой Пятницей во главе, покровители семейного очага...
Архангел Михаил – Грозный воевода не только предводительствует небесному воинству, но гонит бесов и исцеляет от простуды. Св. Трифон помогает в охоте, а также в отыскании потерянного имущества. Образ св. Конона Огородника (Градаря) окажется особенно близок сердцу, если дачный участок с его грядками и цветниками занимает в нашей жизни важное место.
Впрочем, женщинам дарят дорогие старинные иконы редко. Сказывается осбая социальная роль подобного жеста дарения. Как говорилось выше, он чаще совершается в сфере внешних социальных связей, по дружеским или профессиональным мотивам, то есть – в мире мужчин.
И всё же иногда приходится подбирать старую икону в подарок женщинам или детям, внукам или пожилым родителям... И каждый случай индивидуален. Обговорить их все невозможно.
Так что - толковый консультант в иконном магазине да направит покупателя в нужное русло. Поможет с выбором сюжета и, что немаловажно – с выбором стиля даримой старой иконы. Для него – особые требования.
6. Сладкая
Как-то раз в лавку древностей, где работал автор этой заметки, обратился пожилой господин. Ему нужна была старая икона св. княгини Ольги – для внучки. На вопрос – какие требования к вещи, какая она должна быть? – покупатель коротко ответил:
- Сладкая!
Веское слово подразумевало одновременно всё: «привлекактельные портретные данные, гармоничная живопись, серебряный оклад, киот «со стрункой», келейный размер»... В общем, все развёрнутые характеристики типичной подарочной иконы.
Порадовавшись ёмкости термина, торговцы священной красотой пустились на поиски.
Но вот проблема. Святая благоверная княгиня Ольга – бабка князя Владимира Святославича, Крестителя Руси – писалась по традиции пожилой. Иконописцы, углубляя морщины святой, акцентировали то, что она – бабка. Это являлось её иконографическом признаком (насколько можно говорить об иконографии в поздней иконописной культуре, уже сильно размытой полусветскими тенденциями). В общем, с трудом найденный образ св. Ольги (во всём прочем удовлетворявший этикету «подарочной иконы») только расстроил клиента.
- Сладкая! Я же говорил вам, что должна быть сладкая...!, - патетически восклицал он, указывая на изборождённое лицо старицы.
К удивлению сотрудников галереи, дилер, хозяин отвергнутой иконы, не сильно смутился, услышав рассказ о провале операции по продаже образа.
- Нет проблем!, - и, к ужасу сотрудников, дня через два принёс ту же икону, лик святой на которой... словно подвергся пластической операции. Исчезли морщины, подтянулось лицо, на щеках заиграл румянец... Искусствоведы, придя в себя, дипломатично отклонили помолодевший «шедевр» злонамеренной реставрации.
Прошли годы... Однажды автор, совершая регулярный обход московских антикварных лавок, в одной из них услышал знакомый надтреснутый голос, доносившийся из подсобки, где обычно происходит показ икон «из-под полы»:
- Сладкая! Я же просил вас, чтобы она была сладкая...!
В приоткрытую дверь была видна знакомая, ещё сильнее согнувшаяся спина, седины, заметно поредевшие за все те годы, что упорный покупатель провёл в поисках молодой княгини Ольги...
Смех смехом, но ни к одной разновидности старых икон клиенты не предъявляют столь завышенных требований, как к «подарочным». Если собиратель редких сюжетов готов смириться с туземной «мавровидностью» какого-нибудь северного лика, если любитель допетровской старины терпим к утратам живописи, сравнимым со следами попадания снарядрв «Авроры», то соискатель «подарочной» вещи не простит ни мельчайшей неправильности лика, ни царапинки на окладе. Зато и ценятся такие «люксовые» иконы сопоставимо с хорошим 17-м веком.
Кстати о веках: правило «чем старше-тем дороже» в данном случае не действует, а то и приобретает обратный эффект. Как часто мы видим скепсис на лице покупателя, созерцающего шедевр музейного значения...
- Мне же не музею дарить, а человеку!
В данном случае музейность – не достоинство ещё и потому, что кладёт дистанцию меж собой и владельцем, «давит» избыточной значительностью. Да и советское воспитание сказывается: культурная ценность принадлежит народу. А икона должна быть ценностью личной. Поэтому ищущий икону-подарок, скорее всего, захочет «что-то попроще» (что, впрочем, совсем не значит - дешевле).
Конечно, большую роль в предпочтении икон 19 века играет и их эстетика, всё-таки приближённая к современному восприятию. Особенно это касается памятников «городской культуры», умеренно облагоображенных под «просвещённый» европейский вкус. Кстати, наш иконный академизм предреволюционных лет дал прекрасную породу таких икон – с приятно-натуроподобными, отрешённо-мягкими, «моленными» ликами и при этом с сохранением всех эстетических настроек на византийский лад. Икона такого исполнения, дополнительно облачённая в полновесный серебряный оклад – служащий как Божьей славе, так и паспортизации материальной ценности предмета – и заключённая в застеклённый футляр-киот, будет являться идеалом подарочного образа.
Конечно, иконы в толстом серебре стоят сотни тысяч и даже больше. Если нам нужно найти что-то подобное, но по более приземлённой цене, то иконное ремесло конца 19 века приходит на помощь, предоставляя массу образов-«фольгушек». Это, как правило, гармонично написанные маслом вещи в окладах, очень красиво гравированных и вызолоченных, но «играющих» под пальцем: из тонкого серебра. Если стандартный листовой оклад весит граммов 250, то такой же фольгушный будет 70-80. Идея неплоха: покупатель берёт чистую красоту, ничего не доплачивая за толщу металла. Оптически «фольга» ничем не хуже толстого оклада, разве что исключает возможность рельефной чеканки. Зато штихельная работа всегда будет радовать глаз своим чудесным ажуром. Единственно, нужно обращать внимание на сохранность таких окладов. Из-за своей тонкости они часто мялись, зубчики пропиловки на кружевных подзорах венцов гнулись, ломались. Если на окладе видны следы разглаживания и пайки, то такая икона заметно теряет в цене. Если оклад идеальный – цена взлетает. Стоимость этих икон в салонах – говоря о стандартных случаях – колеблется от нескольких десятков до сотни тысяч.
И всё же иногда приходится подбирать старую икону в подарок женщинам или детям, внукам или пожилым родителям... И каждый случай индивидуален. Обговорить их все невозможно.
Так что - толковый консультант в иконном магазине да направит покупателя в нужное русло. Поможет с выбором сюжета и, что немаловажно – с выбором стиля даримой старой иконы. Для него – особые требования.
6. Сладкая
Как-то раз в лавку древностей, где работал автор этой заметки, обратился пожилой господин. Ему нужна была старая икона св. княгини Ольги – для внучки. На вопрос – какие требования к вещи, какая она должна быть? – покупатель коротко ответил:
- Сладкая!
Веское слово подразумевало одновременно всё: «привлекактельные портретные данные, гармоничная живопись, серебряный оклад, киот «со стрункой», келейный размер»... В общем, все развёрнутые характеристики типичной подарочной иконы.
Порадовавшись ёмкости термина, торговцы священной красотой пустились на поиски.
Но вот проблема. Святая благоверная княгиня Ольга – бабка князя Владимира Святославича, Крестителя Руси – писалась по традиции пожилой. Иконописцы, углубляя морщины святой, акцентировали то, что она – бабка. Это являлось её иконографическом признаком (насколько можно говорить об иконографии в поздней иконописной культуре, уже сильно размытой полусветскими тенденциями). В общем, с трудом найденный образ св. Ольги (во всём прочем удовлетворявший этикету «подарочной иконы») только расстроил клиента.
- Сладкая! Я же говорил вам, что должна быть сладкая...!, - патетически восклицал он, указывая на изборождённое лицо старицы.
К удивлению сотрудников галереи, дилер, хозяин отвергнутой иконы, не сильно смутился, услышав рассказ о провале операции по продаже образа.
- Нет проблем!, - и, к ужасу сотрудников, дня через два принёс ту же икону, лик святой на которой... словно подвергся пластической операции. Исчезли морщины, подтянулось лицо, на щеках заиграл румянец... Искусствоведы, придя в себя, дипломатично отклонили помолодевший «шедевр» злонамеренной реставрации.
Прошли годы... Однажды автор, совершая регулярный обход московских антикварных лавок, в одной из них услышал знакомый надтреснутый голос, доносившийся из подсобки, где обычно происходит показ икон «из-под полы»:
- Сладкая! Я же просил вас, чтобы она была сладкая...!
В приоткрытую дверь была видна знакомая, ещё сильнее согнувшаяся спина, седины, заметно поредевшие за все те годы, что упорный покупатель провёл в поисках молодой княгини Ольги...
Смех смехом, но ни к одной разновидности старых икон клиенты не предъявляют столь завышенных требований, как к «подарочным». Если собиратель редких сюжетов готов смириться с туземной «мавровидностью» какого-нибудь северного лика, если любитель допетровской старины терпим к утратам живописи, сравнимым со следами попадания снарядрв «Авроры», то соискатель «подарочной» вещи не простит ни мельчайшей неправильности лика, ни царапинки на окладе. Зато и ценятся такие «люксовые» иконы сопоставимо с хорошим 17-м веком.
Кстати о веках: правило «чем старше-тем дороже» в данном случае не действует, а то и приобретает обратный эффект. Как часто мы видим скепсис на лице покупателя, созерцающего шедевр музейного значения...
- Мне же не музею дарить, а человеку!
В данном случае музейность – не достоинство ещё и потому, что кладёт дистанцию меж собой и владельцем, «давит» избыточной значительностью. Да и советское воспитание сказывается: культурная ценность принадлежит народу. А икона должна быть ценностью личной. Поэтому ищущий икону-подарок, скорее всего, захочет «что-то попроще» (что, впрочем, совсем не значит - дешевле).
Конечно, большую роль в предпочтении икон 19 века играет и их эстетика, всё-таки приближённая к современному восприятию. Особенно это касается памятников «городской культуры», умеренно облагоображенных под «просвещённый» европейский вкус. Кстати, наш иконный академизм предреволюционных лет дал прекрасную породу таких икон – с приятно-натуроподобными, отрешённо-мягкими, «моленными» ликами и при этом с сохранением всех эстетических настроек на византийский лад. Икона такого исполнения, дополнительно облачённая в полновесный серебряный оклад – служащий как Божьей славе, так и паспортизации материальной ценности предмета – и заключённая в застеклённый футляр-киот, будет являться идеалом подарочного образа.
Конечно, иконы в толстом серебре стоят сотни тысяч и даже больше. Если нам нужно найти что-то подобное, но по более приземлённой цене, то иконное ремесло конца 19 века приходит на помощь, предоставляя массу образов-«фольгушек». Это, как правило, гармонично написанные маслом вещи в окладах, очень красиво гравированных и вызолоченных, но «играющих» под пальцем: из тонкого серебра. Если стандартный листовой оклад весит граммов 250, то такой же фольгушный будет 70-80. Идея неплоха: покупатель берёт чистую красоту, ничего не доплачивая за толщу металла. Оптически «фольга» ничем не хуже толстого оклада, разве что исключает возможность рельефной чеканки. Зато штихельная работа всегда будет радовать глаз своим чудесным ажуром. Единственно, нужно обращать внимание на сохранность таких окладов. Из-за своей тонкости они часто мялись, зубчики пропиловки на кружевных подзорах венцов гнулись, ломались. Если на окладе видны следы разглаживания и пайки, то такая икона заметно теряет в цене. Если оклад идеальный – цена взлетает. Стоимость этих икон в салонах – говоря о стандартных случаях – колеблется от нескольких десятков до сотни тысяч.
«Господь Вседержитель». Дерево, масло, оклад – серебро 84 пробы, золочение, гравировка. Клейма Московского пробирного управления 1899-1908гг. Москва, рубеж 19-20вв. Эталонный образец недорогой подарочной иконы в серебре.
Следующий уровень старых подарочных икон – вещи на сусальном золоте. Речь именно о тех, где золото не просто использовано для отделки образа, а является его доминантой, покрывая нимбы, фоны и поля. Старые мастера с большой любовью и искусством готовили грунт к нанесению листочков золота, предварительно заполняя его тонкой гравировкой. Эффект подобного расчеканенного под золото фона не уступает эффекту дорогого оклада. Но сохранность золота имеет для «сусалок» абсолютное значение. Как ни тонируй потёртости – их всё равно будет видно при изменении угла освещения. Поэтому иконы с идеальным золочением не уступают в цене иконам в окладах.
«Господь Вседержитель». Дерево, левкас, темпера, цировка по левкасу, сусальное золото, разделки творёным золотом. Москва, конец 19в. Эталонный образец подарочной иконы на сусальном золоте.
Наконец, в круг «подарочных» вещей могут входить и иконы традиционного исполнения. Написанные в согласии со средневековым каноном, лишённые серебряного убранства и не блещущие золотом, они привлекают исключительно своим качеством и мастерством письма. В 19 веке в России работали сотни иконописных мастерских, сознательно игнорировавших тенденции осовременивания стиля и благоговейно реконструировавшие манеру и приёмы живописи 15-17 веков. Иногда, не отступая ни на шаг от древних принципов, мастера тем не менее развивали их в сторону оригинального модернизма (как иконописцы знаменитых Палеха и Мстёры), а в других случаях, найдя универсальный ключ к языку традиции, концентрировались на воспроизводстве какой-либо классической её версии (мастера Гуслиц, Невьянска, Ветки и иных). Любое показательное произведение, созданное в одном из этих художественных центров, написанное на классический сюжет и находясь в приличной сохранности, удовлетворит статусу «подарочной иконы». Цены на эти вещи колеблются широко, но вполне качественные памятники можно найти уже в диапазоне 30-40 тычяч рублей, что сопоставимо даже с ценами на некоторые иконы современного письма.
«Господь Вседержитель». Дерево, левкас, темпера. Москва, конец 19в. Образец простой и качественной традиционной иконы, соответствующей также и подарочному эталону.
7. Бог в мелочах
Тема «подарочных икон» - одновременно самая неинтересная для описания и самая разработанная антикварной торговлей.
В отличие от коллекционных икон, в оценке которых царит сплошная относительность, для «подарочных» работают некоторые объективные внешние критерии, понятные уму. Ведь «подарочность» можно перевести и так: «показательность, превосходящая специфичность». Формальная сторона играет тут основную роль. Значит, в своих гравированных окладах, блещущие золотом, улыбающиеся знакомыми сюжетами и именами, эти вещи хорошо поддаются классификации и отмечены предсказуемостью судьбы.
Но на деле, конечно, все не столь отчётливо...
Вспоминается, как однажды пришёл заказ на подарок для очень «высокопоставленного» человека. Ну, раз так, натащили сусалок, серебра, эмалей... А «для количества» прибавили очень хорошую, но совершенно неподарочную, музейную икону 17 века «Спас Нерукотворный». На ней – лик Христа на плате, несомом двумя ангелами. Особенность иконографии образа была в том, что ангелы, в большинстве случаев писавшиеся по пояс, здесь были изображены в рост. Покопавшись (для клиента нужно было сделать искусствоведческие заключения на каждую предложенную вещь), мы выяснили, что образ относится к разновидности «Спаса Хлыновского» - чудотворной иконы, одна из копий которой в 17 веке стояла над аркой Спасской башни, но только не снаружи, а изнутри Кремля, где ныне пустой киот. Указали это в заключении, добавили икону в конец списка и забыли. А человек всем «люксовым» предметам предпочёл её.
- Почему? – недоумевали антиквары. Им было пояснено:
- Из-за «пустого киота». Он каждый вечер по пути с работы под ним проезжает. Вот будет на него смотреть и думать про Хлыновского Спаса...
И другой рассказ о решающей мелочи.
Один дилер страстно мечтал продать свою икону, давно находившуюся на комиссии в салоне. Это был образ 18 века в роскошном окладе стиля барокко. Оклад, как свойственно произведениям этого типа, отличался очень высоким рельефом чеканки. Одежды святых казались почти скульптурными...
- Кулак просунуть можно!, - уверял торговец иконой.
Как-то раз он случайно узнал, что в салон должны приехать выбирать «подарочную» вещь. Хозяин иконы воодушевился. Утром он явился и решительно протянул сотрудникам иконного отдела огарок свечи и спички:
- Когда они придут, вы должны выключить свет и зажечь перед иконой свечу.
- Зачем ещё?
- Иначе не видно, какой винегрет, кулак просунуть...
- Вот ещё, будем мы цирк устраивать. Покиньте помещение.
Но торговец не сдавался. Он на улице подстерёг кортеж покупателя и в процессе осмотра ассортимента ворвался в иконный отдел:
- Позвольте, я покажу...!
Никто и опомниться не успел, как торговец выключил свет и, во тьме засветив огарок, подскочил к своей иконе.
Сотрудники отдела рванулись было, чтобы навести порядок... Но замерли, заворожённые.
Трудно поверить, но фигуры на окладе в свете огня как будто ожили. Десятки «подарочных» икон в серебре стояли вокруг, но их оклады, исполненные в стиле других эпох, оставались плоскими. Здесь же формы скульптурной чеканки словно отделились от плоскости. Их окружили глубокие трепещущие тени, а по высотам рельефа пробегали и вспыхивали блики. Святые, в шевелящихся одеждах, словно сходили с образа на зрителей...
- Винегрет..., - нежно шептал хозяин иконы...
- Эту!, - безоговорочно решил покупатель. Свита, подхватив икону, понесла её наружу.
- И это!, - веско распорядился клиент, указав на огарок свечи и мятый коробок балабановских спичек в руке опешившего торговца. Огарок и спички были решительно у него изъяты и последовали за иконой в салон фешенебельного авто.
...Дело в том, что особенность эстетики барокко – представлять чудесное как можно более реальным, зримым, поражать молящегося вещественностью, достоверностью чуда. Барокко уже не удовлетворялось отвлечённой и умозрительной схемой чудесного, оно стремилось представить Божество как можно более «материальным» и с максимальным темпераментом играло на этом парадоксе. Свет огарка продемонстрировал, что в окладах домашних барочных икон также заложен соответствующий театрально-мистический эффект. Просто мы привыкли видеть эти иконы в ровном неоновом свете музеев и галерей, а ведь рассчитывались они на восприятие именно в мятущемся, неверном свете одинокой лампады, пробуждающем диковинные, оживающие видения за стеклом старинного киота.
В общем, как бы ни скучны казались нам «подарочные иконы», даже на самых чопорных из них лежит волшебный отблеск искусства, живая роса иррациональности. А окунувшись в древнее искусство, мы попадаем в мир зыбких очертаний. Проекции утилитарных ценностей дают тут причудливые тени, эфемерное приобретает блеск и твёрдость решающего факта, а интуитивное действие наобум сплошь и рядом опровергает самые продуманные расчёты, терпящие крах.
7. Бог в мелочах
Тема «подарочных икон» - одновременно самая неинтересная для описания и самая разработанная антикварной торговлей.
В отличие от коллекционных икон, в оценке которых царит сплошная относительность, для «подарочных» работают некоторые объективные внешние критерии, понятные уму. Ведь «подарочность» можно перевести и так: «показательность, превосходящая специфичность». Формальная сторона играет тут основную роль. Значит, в своих гравированных окладах, блещущие золотом, улыбающиеся знакомыми сюжетами и именами, эти вещи хорошо поддаются классификации и отмечены предсказуемостью судьбы.
Но на деле, конечно, все не столь отчётливо...
Вспоминается, как однажды пришёл заказ на подарок для очень «высокопоставленного» человека. Ну, раз так, натащили сусалок, серебра, эмалей... А «для количества» прибавили очень хорошую, но совершенно неподарочную, музейную икону 17 века «Спас Нерукотворный». На ней – лик Христа на плате, несомом двумя ангелами. Особенность иконографии образа была в том, что ангелы, в большинстве случаев писавшиеся по пояс, здесь были изображены в рост. Покопавшись (для клиента нужно было сделать искусствоведческие заключения на каждую предложенную вещь), мы выяснили, что образ относится к разновидности «Спаса Хлыновского» - чудотворной иконы, одна из копий которой в 17 веке стояла над аркой Спасской башни, но только не снаружи, а изнутри Кремля, где ныне пустой киот. Указали это в заключении, добавили икону в конец списка и забыли. А человек всем «люксовым» предметам предпочёл её.
- Почему? – недоумевали антиквары. Им было пояснено:
- Из-за «пустого киота». Он каждый вечер по пути с работы под ним проезжает. Вот будет на него смотреть и думать про Хлыновского Спаса...
И другой рассказ о решающей мелочи.
Один дилер страстно мечтал продать свою икону, давно находившуюся на комиссии в салоне. Это был образ 18 века в роскошном окладе стиля барокко. Оклад, как свойственно произведениям этого типа, отличался очень высоким рельефом чеканки. Одежды святых казались почти скульптурными...
- Кулак просунуть можно!, - уверял торговец иконой.
Как-то раз он случайно узнал, что в салон должны приехать выбирать «подарочную» вещь. Хозяин иконы воодушевился. Утром он явился и решительно протянул сотрудникам иконного отдела огарок свечи и спички:
- Когда они придут, вы должны выключить свет и зажечь перед иконой свечу.
- Зачем ещё?
- Иначе не видно, какой винегрет, кулак просунуть...
- Вот ещё, будем мы цирк устраивать. Покиньте помещение.
Но торговец не сдавался. Он на улице подстерёг кортеж покупателя и в процессе осмотра ассортимента ворвался в иконный отдел:
- Позвольте, я покажу...!
Никто и опомниться не успел, как торговец выключил свет и, во тьме засветив огарок, подскочил к своей иконе.
Сотрудники отдела рванулись было, чтобы навести порядок... Но замерли, заворожённые.
Трудно поверить, но фигуры на окладе в свете огня как будто ожили. Десятки «подарочных» икон в серебре стояли вокруг, но их оклады, исполненные в стиле других эпох, оставались плоскими. Здесь же формы скульптурной чеканки словно отделились от плоскости. Их окружили глубокие трепещущие тени, а по высотам рельефа пробегали и вспыхивали блики. Святые, в шевелящихся одеждах, словно сходили с образа на зрителей...
- Винегрет..., - нежно шептал хозяин иконы...
- Эту!, - безоговорочно решил покупатель. Свита, подхватив икону, понесла её наружу.
- И это!, - веско распорядился клиент, указав на огарок свечи и мятый коробок балабановских спичек в руке опешившего торговца. Огарок и спички были решительно у него изъяты и последовали за иконой в салон фешенебельного авто.
...Дело в том, что особенность эстетики барокко – представлять чудесное как можно более реальным, зримым, поражать молящегося вещественностью, достоверностью чуда. Барокко уже не удовлетворялось отвлечённой и умозрительной схемой чудесного, оно стремилось представить Божество как можно более «материальным» и с максимальным темпераментом играло на этом парадоксе. Свет огарка продемонстрировал, что в окладах домашних барочных икон также заложен соответствующий театрально-мистический эффект. Просто мы привыкли видеть эти иконы в ровном неоновом свете музеев и галерей, а ведь рассчитывались они на восприятие именно в мятущемся, неверном свете одинокой лампады, пробуждающем диковинные, оживающие видения за стеклом старинного киота.
В общем, как бы ни скучны казались нам «подарочные иконы», даже на самых чопорных из них лежит волшебный отблеск искусства, живая роса иррациональности. А окунувшись в древнее искусство, мы попадаем в мир зыбких очертаний. Проекции утилитарных ценностей дают тут причудливые тени, эфемерное приобретает блеск и твёрдость решающего факта, а интуитивное действие наобум сплошь и рядом опровергает самые продуманные расчёты, терпящие крах.